II cтупень

Все крупнейшие мировые фондовые рынки по итогам сентября вышли в небольшой плюс. Индекс S&P500, объединяющий крупнейшие корпорации США, в пересчете на евро подрос в прошедшем месяце на 2,5 %, а значение индекса Stoxx 600, отражающего состояние дел крупнейших европейских компаний, выросло на 3,6 %.

Центральные банки как США, так и Европы в нынешнем году сделали в области монетарной политики резкий маневр, снизив процентные ставки. Однако любое лекарство, если его принимать в течение длительного времени, перестает действовать, к тому же дают о себе знать нежелательные побочные эффекты.

Долговая нагрузка бизнес-компаний выросла, однако не все полученные средства они направили в инвестиции. Значительная их часть пошла на выкуп акций и выплату дивидендов. Возросла и кредитная нагрузка правительств, невзирая на то, что проценты выплачивать больше не нужно, а за кредиты даже доплачивают.

Deutsche Bank в своем анализе показывает, что средняя кредитная нагрузка крупнейших мировых держав уже превышает 70 % от ВВП. Это наивысший уровень за последние 150 лет, если не учитывать период стремительного роста государственного долга во время второй мировой войны.

Жизнь за счет будущего

В последнее время и в Эстонии все большую поддержку завоевывает мнение, что если за кредиты доплачивают, нужно такой возможностью воспользоваться. Я же считаю, что важна не процентная ставка по кредиту, а то, каким образом этот кредит будет использован.

Если кредит под 0 % инвестировать в проект с доходностью выше 0 %, это будет обосновано. Если же кредит с нулевой процентной ставкой использовать таким образом, что потом не вернется ничего, это значит вырыть себе яму, выбраться из которой будет нелегко, поскольку долг — это все-таки чужие деньги (даже если процентная ставка нулевая). В итоге мы обеднеем на сумму кредита, а не разбогатеем. Не имеет значения, получим ли мы кредит под 0 % или под 10 % — важно, чтобы мы заработали доходность, превышающую процентную ставку по кредиту.

Именно от политиков я слышал, что при нынешних низких процентных ставках неразумно инвестировать — разумнее тратить. Поиск оправданий для трат и подстегивание потребления уже давно стали присущи мировоззрению политиков партии «Isamaa/Отечество» (однако так было не всегда). При этом они по-прежнему считают себя «правыми» и консерваторами.

Два предыдущих министра финансов — представителя «Отечества» растратили резервы как Больничной кассы, так и Кассы по безработице Эстонии. Последний из назначенных «Отечеством» министров финансов описал этот процесс как эффективное использование средств и зафиксировал законодательно покрытие текущих расходов за счет накопленных за долгие годы средств из резервов Больничной кассы и Кассы по безработице Эстонии. У Больничной кассы Эстонии и Кассы по безработице Эстонии резервы существуют только на бумаге: реальных денег там нет, как констатировал нынешний министр. Видимо, именно поэтому Большие Пеэтеры из «Отечества» и взяли на мушку сбережения населения, накопленные в пенсионных фондах.

«Мнение эксперта»

Что касается экономической идеологии «Отечества» по шкале «лево — право» (а точнее, отсутствие таковой), то наиболее красноречиво ее характеризует их выбор «рупора». Многие политики из «Отечества» говорили об Индреке Нейвельте как о человеке, в компетентности которого сомневаться не приходится.

Я не знаю, отдают ли политики «правой» партии «Отечество» себе отчет в том, что «левый» Индрек Нейвельт никогда не был представителем правых взглядов. Я не даю оценки, какая точка зрения является правильной, а лишь констатирую, что «Отечество» не понимает даже шкалы «лево — право», по крайней мере, в экономике.

Я также не понимаю, почему о Нейвельте говорится как об эксперте, в компетентности которого нет сомнений. Каковы заслуги Индрека Нейвельта после ухода из Хансабанка, что могло бы дать основание называть его экспертом в какой бы то ни было области? Когда из Хансабанка ушел Райн Лыхмус, за ним последовала команда специалистов. Вероятно, и Индрек Нейвельт надеялся, что вслед за ним из Хансабанка, перешедшего в руки шведов, уйдет команда, вместе с которой он сможет начать новое дело. Но за Индреком не пошел никто!

Рекордное в масштабах Эстонии эго до сих пор не оправилось от этого разочарования. Все попытки Индрека сделать что-либо после ухода из Хансабанка — как в качестве предпринимателя, так и в качестве инвестора — никоим образом не подтверждают его компетентности. Однако громадному эго по-прежнему нужны внимание общественности и лайки в Facebook. Для Нейвельта популярность важнее фактов и интеллектуальной честности. Это мог видеть каждый в передаче ETV «Esimene stuudio» 4 сентября, где он дискутировал с Ардо Хансоном на тему пенсионной реформы.

Критика Нейвельта в отношении того, что в пенсионные фонды деньги приходится вкладывать десятками лет, прежде чем оттуда начнет что-либо возвращаться, вызывает лишь недоумение. Если за год нужно накопить на поездку, для этого деньги откладывают в течение 12 месяцев, чтобы затем взять их и поехать отдыхать. То же самое и с пенсионными накоплениями. Если в возрасте двадцати лет начинать откладывать деньги к пенсии, которая наступит примерно через 45 лет, это и означает, что накопление и преумножение пенсионных активов займет около полувека, и человек начнет ими пользоваться только в 65. Если вынуть и потратить деньги до ухода на пенсию, то к 65 годам банковский счет будет пуст.

Та же логика действует и в отношении всей пенсионной системы. От создания системы до поры, когда выплаты начнут превышать взносы, пройдет примерно 40–50 лет. Именно поэтому II ступень и называют накопительной пенсией. В течение последних 17 лет доходность пенсионных фондов превышала темп удорожания жизни, так что пенсионные накопления не «сгорели» и покупательная способность пенсионных активов не снизилась. Утверждение Нейвельта, будто шведы получают за те же взносы пенсию втрое больше — не факт, а гипербола, сконструированная для привлечения внимания и предполагающая огромное количество нереальных предположений.

Нейвельту нравятся преувеличения в стиле «Народ Эстонии недополучил миллиард евро. Миллиард евро!» Однако в той же статье, опубликованной в газете «Postimees» в апреле, он не постыдился предъявить обвинения критикам пенсионной реформы из «Отечества», которых он сам и оговорил своими измышлениями: «В медийное пространство вбрасываются ложь и полуправда, звучат обвинения в адрес тех, кто хочет перемен». А ведь чтобы увидеть, кто именно вбрасывает ложь и полуправду, Нейвельту нужно лишь взглянуть в зеркало.

«Отечество», Парвель Пруунсильд и Индрек Нейвельт начали атаку с хладнокровной лжи в отношении того, что пенсионные накопления «сгорают». Надеюсь, что и у Нейвельта, и у Сеэдера хватит честности и смелости признать свои заблуждения и что они уже в курсе действительности: что покупательная способность пенсионных активов в пенсионных фондах выросла, а не снизилась.

Дисциплина — залог успеха

Несомненно, пенсионная реформа «Отечества» и нынешней правительственной коалиции означает, что в будущем пенсии уменьшатся — даже если постоянно повышать пенсионный возраст.

Пенсии граждан Эстонии по сравнению с зарплатами являются самыми низкими в Европе, а продолжительность жизни на пенсии — короче, чем в других европейских странах. При этом «Отечество» хочет продавить пенсионную реформу, которая сделает пенсионную систему Эстонии еще слабее. Для того чтобы сохранить ставку пенсионного замещения (пенсия по сравнению с последней нетто-зарплатой), которая в Эстонии составляет около 40 %, предлагается повысить пенсионный возраст.

По сути это означает, что большое количество граждан в течение 40 лет платит из своей зарплаты 20 % пенсионных взносов в госбюджет, а, покинув этот мир до ухода на пенсию, они не получат ничего из этих средств. Повышение пенсионного возраста для многих означает ликвидацию I ступени точно так же, как «Отечество» стремится ликвидировать II ступень, сделав накопительную пенсию добровольной.

А ведь благосостояние и активы накапливаются только когда доходы превышают расходы. Лично для меня свобода — это самостоятельность, которая предполагает некоторое материальное благополучие. Материальное благополучие, а значит, и свобода основываются, по меньшей мере, на некоторой дисциплине как в финансах, так и в более широком смысле. Государство, которое транжирит средства, никогда не станет свободным.